Для исследователей, несомненно, большой интерес представляют уголовно-правовые нормы, имеющие широкое применение, но не менее важно проанализировать причины, по которым иные нормы заслужили название мертворожденных, несмотря на то что запрещаемое ими поведение весьма распространено. К числу последних относится и ст. 169, предусматривающая ответственность за неправомерный отказ в государственной регистрации индивидуального предпринимателя или юридического лица либо уклонение от их регистрации, за неправомерный отказ в выдаче специального разрешения (лицензии) на осуществление определенной деятельности либо уклонение от его выдачи, за ограничение прав и законных интересов индивидуального предпринимателя или юридического лица в зависимости от организационно-правовой формы, а равно за незаконное ограничение самостоятельности либо иное незаконное вмешательство в деятельность индивидуального предпринимателя или юридического лица, если эти деяния совершены должностным лицом с использованием своего служебного положения.
Казалось бы, эта норма должна активно применяться, однако судебная практика не знает случаев привлечения к уголовной ответственности за воспрепятствование законной предпринимательской деятельности. Норма настолько научно не проработана, что споры теоретиков ведутся даже вокруг содержания охраняемого ею объекта. Так, профессор Б.В. Волженкин считает, что данное преступление является посягательством на свободу предпринимательства, грубым нарушением установленных ст. 8 и 34 Конституции гарантий предпринимательской деятельности . Близка к такой точке зрения и позиция профессора Н.А. Лопашенко, которая преступление, предусмотренное ст. 169, относит к посягательствам на общественные отношения по реализации принципа свободы экономической деятельности, а непосредственным объектом преступления считает гарантированные Конституцией права субъектов предпринимательской деятельности, нуждающиеся в уголовно-правовой охране от произвола должностных лиц, нарушающих соответствующие права .
Профессор Б.В. Яцеленко включает данное преступление в группу преступлений в сфере экономической и иной предпринимательской деятельности, от которой он отличает преступления в денежно-кредитной сфере, в сфере финансовой деятельности государства, в сфере торговли и обслуживания населения. Согласно его позиции непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 169, являются общественные отношения, возникающие в связи с осуществлением основанной на законе предпринимательской деятельности индивидуального предпринимателя или коммерческой организации . Наряду с указанными авторами профессор Л.Д. Гаухман определяет непосредственный объект преступления, предусмотренного этой статьей, как общественные отношения, обеспечивающие сферу предпринимательства, и общественные отношения, обеспечивающие интересы государственной службы и службы в органах местного самоуправления . В свою очередь профессор А.Э. Жалинский выделяет три страдающих в результате данного посягательства объекта: единый правопорядок в сфере экономики, установленная государством дисциплина должностных лиц, что может привести к использованию государственной власти в частных интересах, нарушение экономических интересов общества, государства, отдельных участников экономического оборота .
Таким образом, кто-то видит здесь один, кто-то - два, а кто-то - три объекта, которые призвана защищать ст. 169 УК РФ. Это лишает четкости очертания пределов уголовной ответственности и свидетельствует в пользу того, что при криминализации данного деяния законодатель не очень ясно представлял себе ее смысл.
Вместе с тем дискуссионность научного определения объекта преступления в меньшей степени влияет на сложность правоприменения, нежели неясность содержания объективной и субъективной сторон общественно опасного деяния. Такая неясность связана во многом с недочетами юридико-технического характера, а также с тем, что законодателем в рассматриваемой статье использованы различные гражданско-правовые понятия - государственная регистрация, индивидуальный предприниматель, юридическое лицо, лицензия на осуществление деятельности и др., что требует от следователя и судьи определенных познаний в области цивилистики.
Очевидных нарушений прав лиц, собирающихся заниматься зарегистрированной предпринимательской деятельностью либо получить лицензию, как показывают криминологические исследования ситуации в России с реализацией конституционного права на свободу экономической деятельности, не так много. Связано это, по-видимому, с тем, что основания для отказа в регистрации либо получении лицензии предусмотрены законом и лицо, чьи права ущемлены, со ссылкой на соответствующий нормативный акт может более или менее эффективно их защищать, обжалуя неправомерные действия должностного лица в суд.
Иных нарушений законных интересов субъектов предпринимательской деятельности значительно больше. Однако запрет совершать данные нарушения очень неконкретен: «Ограничение прав и законных интересов индивидуального предпринимателя или юридического лица», «незаконное ограничение самостоятельности либо иное незаконное вмешательство в деятельность» названных лиц. Эти формулировки настолько широки и неопределенны, что, с одной стороны, предоставляют значительный простор для усмотрения правоприменителя, а с другой - препятствуют четкому описанию общественно опасных действий в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и в обвинительном приговоре.
Еще более существенные сложности правоприменения связаны с небрежностью законодателя, который попытался отразить идею равной защиты всех организационно-правовых форм юридических лиц. Так, согласно анализируемой статье должностное лицо подлежит наказанию в случае ограничения им прав и законных интересов юридического лица в зависимости от организационно-правовой формы этой организации. Приведенная фраза в общем-то совершенно лишняя. Но дело не столько в этом, сколько в том, что ее неудачное использование выстроило перед правоприменителем фактически непреодолимую стену, чему в известной степени способствовало толкование данной нормы рядом авторитетных комментаторов уголовного закона.
Так, Л.Д. Гаухман считает, что указанное ограничение прав и законных интересов - это совершение должностным лицом разнообразных деяний, состоящих в сужении правомочий и создании препятствий в реализации соответствующих закону интересов физических и юридических лиц при осуществлении ими предпринимательской деятельности, т.е. в нарушении равноправия индивидуальных предпринимателей и коммерческих организаций из-за специфики организационно-правовой формы этой деятельности либо формы собственности, лежащей в основе такой деятельности . Об этом прямо говорит профессор П.Н. Панченко: «Если ограничиваются права и законные интересы предприятия, то это ограничение образует состав преступления лишь в случае, если осуществляется по мотивам принадлежности его (предприятия) к той или иной организационно-правовой форме или форме собственности» .
В том же смысле высказался и А.Э. Жалинский, по мнению которого, ограничение прав и законных интересов индивидуального предпринимателя или коммерческой организации в зависимости от организационно-правовой формы или формы собственности - это совершение должностным лицом таких юридических или фактических действий, которые ограничивают возможности индивидуального предпринимателя или коммерческой организации осуществлять законную деятельность именно вследствие предпочтений, отдаваемых виновным субъекту предпринимательской деятельности на основании его организационно-правовой формы или формы собственности .
В итоге перед правоприменителем поставлена задача установить в содеянном должностным лицом мотив, который исходя из анализа обсуждаемой нормы является криминообразующим признаком состава данного преступления. Однако такой мотив, судя по немногочисленным примерам возбужденных уголовных дел данной категории, не усматривается. Как следствие, в отсутствие такого мотива привлечь должностное лицо к ответственности, хотя его действия явно содержат признаки объективной стороны преступления, нельзя.
Заслуживает критики и формулировка другого уголовно-правового «предпринимательского» запрета, который содержится в ст. 173 «Лжепредпринимательство». Под ним понимается создание коммерческой организации без намерения осуществлять предпринимательскую или банковскую деятельность, имеющее целью получение кредитов, освобождение от налогов, извлечение иной имущественной выгоды или прикрытие запрещенной деятельности, причинившей крупный ущерб гражданам, организациям или государству. Существенные недочеты юридической техники, допущенные при формулировке этой нормы, привели к тому, что она тоже не имеет применения.
Во-первых, наступление ущерба законодатель связывает с собственно созданием организации, под которым следует понимать ее регистрацию, постановку на различного вида учеты и т.д. Но разве может причинить само по себе создание организации (пусть даже без намерения заниматься законной деятельностью) ущерб? Очевидно, что не может.
Во-вторых, даже если созданная организация используется, скажем, для прикрытия запрещенной деятельности - «обналичивания» денежных средств, что позволяет другим лицам уклоняться от уплаты налогов, указанные действия не будут квалифицированы по ст. 173 УК РФ, если наряду с этим организация станет периодически выполнять какую-либо иную законную и соответствующую уставным целям деятельность. Ведь в диспозиции ст. 173 речь идет о создании коммерческой организации без намерения осуществлять предпринимательскую или банковскую деятельность.
Наконец, даже если признать возможным причинение ущерба в результате не столько создания, сколько функционирования организации, этот ущерб, как правило, причиняется не лжепредпринимательством, а иными преступными действиями, например мошенничеством. Однако вменять лицу причинение ущерба в качестве признака состава и того, и другого преступления нельзя, поскольку в этом случае лицо будет дважды наказано за одно и то же деяние, что запрещено ч. 2 ст. 6 УК РФ.
В итоге приходим к неутешительному выводу, что основные «предпринимательские» нормы уголовного закона изначально были обречены на бездействие. Как та, так и другая норма представляется лишней, поскольку воспрепятствование должностным лицом законной предпринимательской и иной деятельности вполне может охватываться составом злоупотребления должностным лицом своими полномочиями (ст. 285), а причинение ущерба в результате использования лжефирм содержит признаки либо мошенничества (ст. 159), либо уклонения от уплаты налогов (ст. 198 и 199), либо ряда иных составов преступлений.
Другое дело норма об ответственности за незаконное предпринимательство. Статья 171 имеет богатую практику, что, впрочем, не исключает острых дискуссий по поводу ряда признаков данного преступления.
О масштабах экономической преступности свидетельствуют размеры причиненного ею ущерба. Если в 2002 г. было зарегистрировано 375,0 тыс. экономических преступлений, а ущерб от них составил 59,8 млрд. руб., то соответственно в 2003 г. - 376,8 тыс. и 75,2 млрд. руб., в 2004 г. - 402,4 тыс. и 275,4 млрд. руб., в 2005 г. - 437,7 тыс. и 1399,6 млрд. руб., в 2006 г. - 489,6 тыс. и 127,6 млрд. руб.
Диспозиции большинства статей Уголовного кодекса РФ о преступлениях в сфере экономической деятельности имеют ярко выраженный бланкетный характер. Для уяснения их содержания необходимо обращаться к соответствующим понятиям и положениям гражданского, предпринимательского, налогового, банковского, коммерческого, финансового, валютного и других отраслей законодательства в области регулирования экономической деятельности. Эти обстоятельства усложняют процесс применения норм об ответственности за преступления в сфере предпринимательской деятельности на практике.
Глава 22 «Преступления в сфере экономической деятельности» УК РФ включает нормы об ответственности за преступления, совершаемые в различных сферах экономической деятельности. В настоящее время данная глава уже не отражает в полной мере сути складывающихся общественных отношений. Законодатель при формулировании гл. 22 УК РФ не мог учесть и предвидеть того, что в России к концу 90-х гг. сформируется самостоятельная область экономических отношений - отношения в сфере предпринимательской деятельности, поскольку проекты Уголовного кодекса РФ 1996 г. разрабатывались еще в конце 80-х - начале 90-х гг. в период экономической и политической нестабильности. Новые общественные отношения объективно нуждаются в надлежащем правовом регулировании и самостоятельной уголовно-правовой охране. Кроме этого, на наш взгляд, гл. 22 УК РФ значительно перегружена (содержит 35 статей), что негативно отражается на уголовно-правовом регулировании общественных отношений и не способствует эффективной защите их от общественно опасных посягательств. С учетом требований ст. 8 и 34 Конституции РФ о свободе экономической деятельности и самостоятельности предпринимательской деятельности было внесено предложение о разработке проекта Федерального закона «О выделении в Уголовном кодексе Российской Федерации новой главы 22.1 «Преступления в сфере предпринимательской деятельности» . Предложены новые уголовно-правовые нормы, которыми было бы целесообразно дополнить Уголовный кодекс РФ - ст. 171.2 «Противодействие законной предпринимательской деятельности»; ст. 171.3 «Занятие запрещенными видами предпринимательской деятельности»; ст. 176.1 «Злостное нарушение правил бухгалтерского учета»; ст. 180.1 «Незаконное использование предупредительной маркировки». Сформулированы предложения для принятия проекта нового Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о преступлениях в сфере предпринимательской деятельности», а также предложено установить уголовную ответственность в отношении юридических лиц за отдельные преступления в сфере предпринимательской деятельности.
Для исключения ошибок, допускаемых при квалификации преступлений в сфере предпринимательской деятельности, во многом обусловленных неправильным представлением о сущности и целях предпринимательской деятельности и нечетким закреплением ее признаков в ст. 2 ГК РФ, а также для повышения результативности борьбы с данными преступлениями следует изменить существующее понятие предпринимательской деятельности. Для осуществления задач и целей Уголовного кодекса РФ, с учетом требований ст. 34 Конституции РФ и потребностей более эффективного уголовно-правового реагирования на преступления в сфере предпринимательства, предлагается следующее новое законодательное определение понятия предпринимательской деятельности: «Предпринимательская деятельность представляет собой разновидность законной экономической деятельности, осуществляемой самостоятельно и инициативно на профессиональной основе на свой риск и направленной на систематическое получение прибыли или дохода в целях удовлетворения частных и общественных потребностей в процессе производства товаров и их реализации, выполнения работ, оказания услуг, воспроизводства иных благ для рынка лицами, зарегистрированными в качестве индивидуального предпринимателя или юридического лица в установленном законом порядке».
С учетом потребностей декриминализации экономики и ограничения ее теневого сектора обоснованно предложение о принятии Предпринимательского кодекса РФ, в котором как в едином нормативном правовом акте предусматривались бы основные базовые понятия, касающиеся предпринимательской деятельности, раскрывалось содержание многих бланкетных признаков предпринимательских преступлений. Это позволило бы гармонично соединить частноправовые и государственно-правовые начала в регулировании предпринимательской деятельности и способствовало надлежащей уголовно-правовой охране отношений в данной сфере от преступных посягательств и формированию экономического правопорядка. Кроме того, это обеспечило бы единообразное и точное толкование бланкетных терминов и понятий, что имеет существенное значение для правильной квалификации преступлений в сфере предпринимательской деятельности.
. Среди основных правовых способов регулирования экономических отношений следует выделить такие, как: гражданско-правовой, административно-правовой и уголовно-правовой. Представляется, что эффективность уголовно-правового метода регулирования экономических рыночных отношений возрастет, если он будет использоваться в сочетании с гражданско-правовым и административно-правовым методами воздействия, в том числе на отношения в сфере предпринимательской деятельности. При этом недооценка уголовно-правового регулирования может способствовать усилению негативных тенденций в экономике и росту преступлений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности. Поэтому основная проблема состоит в нахождении оптимального соотношения указанных методов регулирования экономических рыночных отношений.
В определении понятий «доход» и «ущерб» проявляются коллизии норм уголовного и гражданского права. Это вызвано тем, что в гражданском праве употребляется понятие «прибыль» (ч. 3 п. 1 ст. 2 ГК РФ), а в уголовном - «доход» как результат предпринимательской деятельности (ст. 171 УК РФ). Для решения данной проблемы доход, извлекаемый при незаконном предпринимательстве, правильнее называть «незаконным доходом». В таком случае данное понятие по своему содержанию будет шире, чем понятие «валовый доход» или «чистый доход», и будет соответствовать обороту «выручка от реализации продукции (работ, услуг)», что отвечает принятому в практике показателю «объем продаж». Поэтому в незаконный доход включаются все полученные виновным лицом денежные средства в результате совершения незаконного предпринимательства независимо от понесенных им накладных расходов (себестоимости продукции, транспортных, расходов на хранение и т.п.).
При отграничении гражданского и административного правонарушения от уголовного преступления в сфере предпринимательской деятельности применяется понятие «крупный ущерб». Гражданское законодательство (ст. 15 ГК РФ) использует понятие «убытки», включая в их содержание реальный ущерб и упущенную выгоду. В уголовном праве употребляется понятие «ущерб», точнее, «крупный ущерб».
Уголовный закон охраняет общественные отношения, регулируемые гражданским правом, защищает гражданские права и свободы в сфере предпринимательской деятельности от наиболее опасных посягательств. Административное законодательство выполняет функции и задачи, аналогичные тем, которые реализуются уголовным законом, охраняя общественные отношения в области предпринимательской деятельности от правонарушений. При этом уголовное и административное законодательство не сужает те конституционные права и свободы граждан в сфере предпринимательской деятельности, которые гарантируются ст. 8, 34, 35 и др. Конституции РФ.
Похожие рефераты:
- Проблемы реализации уголовной ответственности за преступления
в сфере предпринимательской деятельности
Для исследователей, несомненно, большой интерес представляют уголовно-правовые нормы, имеющие широкое применение, но не менее важно проанализировать причины, по которым иные нормы заслужили названи...- Проблемы реализации уголовной ответственности за убийство двух и более лиц
Один из проблемных вопросов ответственности за убийство двух или более лиц - квалификация этого преступления, когда смерть причинена только одному из потерпевших.
Пленум Верховного Суда РФ в...- История формирования уголовного законодательства России об
ответственности за посягательства на свободу предпринимательской
деятельности
Предпринимательская деятельность, направленная на создание общественно-полезного продукта, всегда рассматривалась в качестве необходимого условия существования и развития общественно-экономических ...- Совершенствование уголовно-правовых норм об
ответственности за посягательства, препятствующие осуществлению
законной предпринимательской деятельности
Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ установил в примечании к ст. 169 УК РФ достаточно высокий зак...- Правовое регулирования ответственности в сфере внешнеэкономической деятельности
Комплексное изучение различных отраслей и институтов законодательства, следственной и судебной практики по делам о преступлениях в сфере внешнеэкономической деятельности (ВЭД), практики администрат...
|
Дипломные работы 
